Выставка осуществляется в рамках сотрудничества Новгородского государственного музея-заповедника и Пушкинского Заповедника. На экспозиции перед любителями искусства предстают офорты великих мастеров итальянского граверного искусства Джованни Батиста Пиранези и Луиджи Россини. Созданные ими архитектурные образы Вечного города необыкновенной эмоциональной силы имеют колоссальный масштаб, созвучный духу человека и демонстрирующий его безграничные возможности.

Офорты Д.-Б. Пиранези и Л. Россини были приобретены в антикварных галереях Санкт-Петербурга новгородским коллекционером эстампов и меценатом Александром Николаевичем Одиноковым в 2007 году и тогда же представлены широкому зрителю в Музее изобразительных искусств Великого Новгорода. Выставка вызвала огромный интерес как у профессиональных художников и искусствоведов, так и у многочисленных любителей искусства. После завершения работы выставки произведения были принесены А. Н. Одиноковым в дар Новгородскому музею-заповеднику. Таким образом, музейное собрание пополнилось всемирно признанными шедеврами западноевропейской графики, которые вот уже на протяжении десятилетия с неизменным успехом экспонируются во многих городах.

Р И М ГЛАЗАМИ ХУДОЖНИКОВ

В XVIII столетии Рим лежал в величественных развалинах. Вечный город жил среди грандиозных остатков своей двухтысячелетней истории. Руинами были Колизей, императорские форумы, храмы и термы. Руинами становились и сравнительно недавние постройки – по мере того как беднела переживающая политический упадок Италия. Эти античные руины были частью городского быта, энергичные итальянцы их обживали, пристраивая к каменным стенам хибарки, забивая досками дворцовые окна, примыкая деревянные лесенки к мрамору, покрывая тростником древние своды. Могучие руины обжиты римской беднотой, переругивающейся, сушащей пестрые лохмотья, греющейся на солнышке. И среди тех же руин расположились архитекторы и художники со своими альбомами и рулетками, вновь и вновь пытаясь извлечь из них секреты вечной красоты. Древние развалины в их произведениях становятся отчетливым знаком связи времен, символом веков, незримо и величаво спокойно текущих над пространством суетящегося города, они придают значительность и самой природе, делая ее свидетелем истории. Прекрасная и строгая древность стала царить в картинных итальянских мастеров. Переселившийся в Рим венецианский архитектор, археолог и гравер Джованни Батиста Пиранези писал: «… Признаюсь Вам, что эти говорящие руины, наполняют мою душу такими картинами, какие я не в состоянии себе представить даже на основании таких точнейших рисунков этих руин, которые выполнены бессмертным Палладио и которые я постоянно имел перед глазами. Здесь возникла у меня мысль ознакомить мир хотя бы с некоторыми из них. И так как нет надежды, чтобы кто либо из современных архитекторов получил возможность сделать хоть что-либо подобное им, то ли по причинам упадка архитектуры с былых высот, то ли за отсутствием меценатов для этого благороднейшего искусства, что подтверждается отсутствием таких построек, как Форум Нервы, Колизей или дворец Нерона, и еще тем, что ни у князей, ни у богачей незаметно никакой склонности к крупным расходам, - у меня, как у любого современного архитектора, не остается иного выхода, как выражать собственные архитектурные идеи лишь одними рисунками». В этой величаво-торжественной декларации Пиранези содержится ключ к сложному богатству его графики, которое он строил лишь офортной иглой, вместе с древними архитекторами свободно и безудержно создавая собственный образ Рима. По сути, Пиранези превратил Вечный город в фантастический изобразительный миф, повсеместно гипертрофируя масштаб и присочиняя целые здания, он построил в своих гравюрах некую «идею Рима», которой впоследствии бредили не только художники, но и Гете, и Фюзли, и Соун. Пиранези-гравер стал классиком мировой архитектуры, властителем дум, вдохновителем не одного поколения архитекторов. Не случайно статья итальянского историка искусства Луиджи Фикаччи о творчестве известного мастера так и называется: «Рождение Рима из духа Пиранези».

Джованни Батиста Пиранези (1720–1778)

Джанбаттиста Пиранезе родился 4 октября 1720 г. в Мольяно-Венето (близ города Тревизо), в семье каменотёса. У своего старшего брата Анджело он обучился основам латыни и классической литературы. Основы архитектуры уже постигал, работая в магистрате Венеции под руководством своего дяди-инженера и архитектора, и у некоторых других мастеров. Как художник, в самом начале творческого пути он испытал значительное влияние искусства ведутистов (т.е. художников, изображающих городские виды), весьма популярного в середине XVIII века в Венеции. В 1740 г. двадцатилетний Пиранези приехал в Рим в качестве рисовальщика-графика в составе посольской делегации Марко Фоскарини. С 1740 по 1744 гг. в Риме он изучал технику гравюры у Джузеппе Вази и Феличе Поланцани, опубликовав в 1743 г. свою первую серию офортов. Так же в 1743–1747 гг. он брал уроки у Джованни-Баттисто Тьеполо в Венеции. В 1747 г. Пиранези открыл собственную мастерскую на улице Корсо в Риме. Наибольший творческий интерес для него представляла архитектура. Пиранези принадлежит неисчислимое множество архитектурных штудий, проектов реконструкции древнеримских памятников. Он опубликовал несколько томов с исследованиями и реконструкциями практически всех знаменитых построек в Риме и его окрестностях, среди которых - и реконструкция плана античного Рима (1756), основанная на археологических материалах, и разнообразные архитектурные альбомы («Первая часть архитектурных и перспективных построений», 1743; «Гротески», 1745; «Фантазии на темы темниц», 1745, 1761; «Виды Рима», 1748 - 1778), и теоретические труды по архитектуре («О великолепии и архитектуре римлян», 1761). В 1764–1766 годах по проекту Пиранези в Риме была построена церковь Санта-Мария дель Приорато. В последние годы жизни Пиранези выполнил обмеры и сделал зарисовки и гравюры храмов Пестума; они были опубликованы посмертно его сыном Франческо. Главной работой Пиранези в области архитектуры стала перестройка церкви Санта Мария Авентина (1764–1765). Гравюры Пиранези с образцами древнеримской орнаментики («Римские древности», 4 тома, 1756) в начале XIX века оказали существенное влияние на становление стиля ампир во Франции.

Самая известная серия его гравюр – «Виды Рима», работу, над которой он начал в 1748 году и продолжал почти до самой смерти. Полностью сюита из 137 офортов была опубликована уже после кончины художника его сыном Франческо Пиранези (1758–1810), который создал две вводные гравюры для альбома. Альбом состоит из разновременных листов, часть которых представляет скрупулезную фиксацию современного автору состояния античных сооружений, часть - воспроизводит «новые» римские достопримечательности. Каждый из листов имеет не только название, но и в большей или меньшей степени подробную экспликацию к изображению. Опыт архитектора и археолога позволил Пиранези выявить и передать все конструктивные части изображаемых построек, а многочисленные штудии элементов ордерного декора помогли настолько детализировать изображение, что каждый из листов может быть наглядным пособием по архитектуре и градостроительству. Архитектурные пейзажи Пиранези абсолютно индивидуальны по сюжету и компоновке: перед нами предельно детализованные гравюры – «портреты» палаццо, древние храмы, ставшие образной доминантой, величественные интерьеры в необычных ракурсах и видовые ведуты, в которых мастер не акцентирует внимание зрителя на той или иной постройке, а создает сложное и композиционно динамичное изображение, насквозь пронизанное движением, с многочисленными стаффажными персонажами. Широкими арками открывает художник зрителю вход под вечные своды, с яркого света аванплана в полумрак галерей, где из глубины или сверху, через арку, через проломанный свод светит небо… «В каких необъятных глубинах, темных и безмолвных, блуждает мой взор! Каким немыслимым расстоянием отдален от меня кусок неба, который я вижу сквозь пролет!» - восхищался Д. Дидро одной из гравюр Пиранези. Действительно он – мастер руинного интерьера, огромного, замкнутого массами камня, поражающего сверхчеловеческим величественным пространством. Благодаря шедеврам Пиранези в европейском искусстве возникло целое направление образного воплощения Вечного города, культивировавшее в изображении трагическую поэзию умирания древнего Рима.

Луиджи Россини (1790–1857)

Одним из продолжателей, наиболее близко стоявших к Пиранези, был выдающийся итальянский мастер Л. Россини. Луиджи Россини родился в 1790 г. в Равенне. В юности он обучался архитектуре и граверному искусству в Болонье и Риме, проявив себя талантливым рисовальщиком. В 1815 г., не в состоянии заработать себе на жизнь как архитектор, он решил полностью сконцентрироваться на гравировании. Работая по собственным рисункам, Луиджи Россини на протяжении четверти века неутомимо создавал гравированные серии, посвященных архитектурным памятникам Рима и его окрестностей. Творческое наследие Л. Россини огромно – он создал более 1000 офортных досок. В понимании античных памятников Вечного города, как и в особенностях офортной техники, Россини во многом следовал за Д.-Б. Пиранези, передавая вслед за ним, неповторимую поэтику руин, в каждой работе не уставая вновь и вновь оплакивать гибель старой классики. Но Россини принадлежит к поколению художников романтического направления, более проникновенно чувствующих и изящней передающих свои чувства. Руины остались теми же, но сменилось настроение, изменился способ восприятия. Для художественного языка Луиджи Россини свойственны величественные контрасты мощи древних построек с тонкой разработкой окружающей действительности. В его офортах рядом с архитектурой подвижные маленькие и пластичные человеческие фигурки. Они населяют руины и дают им жизнь, оттеняют их величие своей миниатюрностью, а их неподвижную вечность – своей суетой. Но в их подвижности есть и заряд энергии, позволяющий им так свободно жить в этой титанической среде, держаться на равных с колоссальными зданиями давних времен. В эмоциональную составляющую работ Россини будто включено само Время, которое словно прошло по лицу архитектуры и оставило на нем свой неизгладимый след, свои шрамы. Но даже осыпавшиеся стены и своды ясно демонстрируют несокрушимость конструкции и благородную ясность классических пропорций зданий. Даже проломы, открывающие толщу камня, лишь подчеркивают мощь древней архитектуры. Особенно Россини подчеркивает фактуру древнего камня, который в его офортах воспринимается как один из незыблемых элементов мира. Художник виртуозно разнообразит изобразительную фактуру – будь то грубая рустовка стен моста Порте Ротто или поросшие растительностью мощные монолиты в руинах церкви Минервы Медика. Он признанный мастер светотени, при помощи которой достигает документальности и убедительности изображения.